Вне времени и вне пространства, просто короткий набросок

Кровь неровной пьяной струйкой медленно стекала по его смуглой шее, пульсирующей от бешеного ритма сердца. Холодное, идеально заточенное лезвие клинка впилось в его кожу на какой-то миллиметр, тем самым не задевая внутренние ткани, но лишая возможности не то что резко дернутся, но даже лишний раз вздохнуть.
- Это все, на что ты способен? – прошептал противник, склонившись над самым его ухом, от чего мелкие колющие разряды обогнули ушную раковину и правую сторону шеи, в конце концов исчезнув где-то на плече. Он поежился, прогоняя эти ощущения, но лезвие еще больше вонзилось в его горло, а багровая «дорожка» стала заметно шире.
- Я презираю тебя… за твою слабость, - холодный, равнодушный, негромкий голос эхом прокатился в воспаленном сознании юноши, но ему показалось, что эти слова, подобно раскатам грома, были слышны на мили вокруг. Огромный горький свинцовый комок в горле буквально парализовал: ни выдохнуть, ни сглотнуть; и даже взгляд замер на одной точке, а тьма его глаз подобно стеклянной поверхности отразила бледный свет, вместо того, чтобы поглотить его как прежде.
«…презираю тебя… за твою слабость… презираю…»
Прошло еще несколько секунд до того момента, когда он, наконец, взял себя в руки и, подстегнутый волной безудержного и бессознательного гнева, до скрипа суставов сжал кулаки. Готовый в следующее мгновение рвануться изо всех сил, игнорируя клинок, и без того обагренный его кровью, вырваться из тисков, сдавивших грудную клетку, и нанести один точный удар в солнечное сплетение этого выродка, он затаил дыхание и уже представил, как с упоением будет наблюдать за черными, как у него самого, глазами, превращающимися постепенно из бездны в бездушные, мертвые зеркала. Эта картина захлестнула полностью его воображение, подействовав как анстезия и оставив физическую боль далеко позади. Он резко вскинул руки, но с удивлением обнаружил, что никакого сопротивления нет; клинок у шеи исчез.
«нет… только не это…» - обернувшись, юноша уставился в пустоту. Беззвучно и бесследно, как всегда, его вечный противник скрылся, оставив его в одиночестве, переполненного гневом и ненавистью к самому себе за полное бессилие. Он стиснул зубы, как дикий волк перед атакой, и в следующее мгновение тишину, окутавшую это место, разорвал на части нечеловеческий рев, в котором едва ли можно было разобрать имя… имя того, кто делал его жизнь невыносимой… того, кто наполнял ее болью, ненавистью и постоянной погоней за призраками. И в то же время того, без кого жизнь его не имела бы никакого смысла…